Два бога вечно противоположны, два творца и два господина, безначальные и вечные.

Добрый Бог создал духов, чистые существа; мир его - мир невидимого, мир совершенства, не знающий борьбы и боли. Злой Бог создал видимое, телесное и преходящее. Он создал плоть и страсти, землю с ее борьбой, ее муками и ее отчаянием, неизмеримую юдоль плача, создал природу, которая вечно производит только боль, отчаяние и зло.

Добрый бог - это норма, закон, смирение и покорность. Детям своим он говорит: "Будьте нищи духом, ибо только так придете в царствие мое! Будьте более дети, чем дети (т.е. более наивны и покорны), умертвите волю, следуйте за мной! Не стремитесь изведать причины и цели, ибо только во мне все прошедшее и грядущее".

Злой Бог - это отсутствие правил, упрямый, ясновидческий прыжок в будущее, он - соблазн сокровеннейших тайников и титаническое упрямство, которое, не признавая границ, ниспровергает все законы, все нормы. Он - высшая мудрость и высший разврат, самая дикая гордость и самое лукавое смирение, ибо только так можно одурачить правило. Он освятил высокомерие, отвагу и властолюбие - и называет это героизмом; он научил человека, что нет преступления, разве что против его собственной природы. Он освятил любопытство, он назвал его наукой, он заставил человека исследовать собственное происхождение и назвал это философией, он дал разлиться всем инстинктам в русле пола и назвал это искусством.

Добрым был Злой Бог, хорошим отцом и руководителем: "Ты болен, ты хочешь выздороветь? Гляди! Земля моя изобилует всякими травмами, которые могут исцелить тебя, изобилует и опасными ядами, но ты можешь заставить их служить тебе в качестве лекарства.

Ты хочешь быть богатым, ты ищешь сокровищ? О, я располагаю тысячью средств, которыми ты можешь выманить собственную душу твою из убежища, чтобы она открыла тебе драгоценные жилы земли. Ибо душа твоя знает все. У нее и у меня одно начало.

Ты хочешь заглянуть в будущее и угадать твою судьбу? Иди, следи за полетом птиц, прислушивайся к шелесту листвы, гляди на звезды, смотри в зеркальные кристаллы, разгадывай линии руки - в тысяче видов я предсоздал твое будущее, но ищи, исследуй, разгадывай, ибо закон мой - острота и ловкость, наблюдательность и дальнозоркость, творческое любопытство.

Ты хочешь уничтожить своих врагов и не хочешь быть настигнутым законом? Иди! Научи душу свою отделяться от тела, и я перенесу ее за тысячи верст, чтобы ты невидимо удовлетворил алчбу твоего сердца. Ибо твое собственное благо, твое собственное развитие и будущее да будут тебе высшими законами.

Ты потерял жену, взятую смертью? Я сострадаю твоей любви, ибо любовь, продолжающая твой род, мне по сердцу. Иди! Тысячи средств есть у меня, тысячи заклинаний, чтобы вырвать дорогое тебе у смерти! Все обещаю я тебе, все увидишь и все получишь, если пойдем моими путями. Но пути мои трудны, ибо трудно всякое свершение".

Так говорил Злой Бог, так говорил Светоносец и Сатана-Параклет в ту пору, когда еще не родился его великий враг  Отрок назаретский. И многие шли его путями, и долголетними трудами и муками исследовали тайны неба и земли, и превращали предметы так, что яд становился им лекарством, вода показывала им будущее, а вулканические испарения, истекавшие из земли, открывали им сокровеннейшее естество вещей. И дальше и дальше проникали они по пути созерцания. Круга, который они очерчивали вокруг себя, ряда звуков, которые они произносили в известной последовательности, движения руки - было уже достаточно, чтобы связать их душу со всем мирозданием, раздвинуть все законы пространства и времени, и без преград созерцать бесконечные сцепления причин и следствий с их возникновения до отдаленнейших граней будущего.

Еще не родился в ту пору  Сатана-Антихрист. Злой Бог был двуедин.

Сатана-отец, Сатана-самиаза, Сатана-поэт и философ жил в гордом, всемогущем и всеведущем роде  Он жил в молчаливых мистериях халдейских храмов, и жрецами его были гакамим (врачи), хартумим (маги), каздим и газрим (астрологи). Этот Сатана жил в доктринах маздеизма, и дети его, маги великие, охраняли святой огонь, сошедший к ним с небес. Египетский , трижды великий, изложил в 42-x книгах тайное знание и поведал избранным строение человеческого тела, а ужасная Геката наделила своих избранников даром магического видения и творчества и, главным образом, даром тайного убийства.

Но наряду с Сатаной-Тотом, Сатаной-Гекатой жил в мире Сатана-Сатир, Сатана-Пан, Сатана-Фаллос. Он был богом инстинктов и плотского вожделения, равно почитаемым и высшими и низшими духом, он был неисчерпаемым источником жизненной радости, вдохновения и опьянения. Он научил женщину тайнам соблазнов, заставляющим людей удовлетворять свои похоти во взаимном влечении пола, он роскошествовал красках, изобрел флейту и привел в ритмические движения мышцы, пока святая мания не охватила сердца и святой фаллос не оплодотворил избытком своим плодородное лоно. Ибо Пан был Аполлоном и Афродитой одновременно. Он был богом домашнего очага и дома терпимости. Он создал философские системы, он построил музеи и роскошные храмы, он учил медицине и математике и, вместе с тем, храм его был в Астартейоне, огромном доме терпимости, в котором жрицы в долголетних упражнениях изучали все способы, все разнообразные средства удовлетворения половой страсти.

В это время, в эпоху императора Тиберия, когда началось великое переселение богов в Рим, в эпоху высшей утонченности и самого аристократического наслаждения жизнью, Добрый Бог, до сих пор царивший в своем незримом царстве с завидной невозмутимостью, увидел, наконец, что исполнилась мера греха, и послал Сына своего на землю, чтобы он поведал поколеньям Злого Бога грустную правду.

И он пришел в мир, Сын Доброго Бога, и явился сперва бедным, угнетаемым, рабам и поденщикам, никогда не вкушавшим святых радостей Пана.

- Что печетесь вы о хлебе насущном? Кто же одевает лилии прекраснейшими цветами, в сравнении с которыми багрец и парча - жалкое тряпье? Кто питает птиц, которые не сеют и не жнут? Зачем стремитесь вы к благам земным, которые скоропреходящи? Какое значение имеет ваша гордость, если высший на земле будет низшим в царствии небесном? А плотская похоть ваша, разве она не врата ада?

О, бедное хотение плоти, бедная похоть, источник всяких страстей, неисчерпаемый источник любви жизни, воля к вечности жизни; она должна была быть уничтоженной, чтобы царство невидимого воцарилось на земле.

Учитель сказал, что ты уже прелюбодействуешь с женщиной, если глядишь на нее с вожделением; ученик идет гораздо дальше: святой Киприан говорит о девушке, способной вызвать у мужчины вздох вожделения, что она бесстыдна, а если она зажгла в ком-нибудь, даже сама не зная, любовное пламя, то она вообще уже больше не девственница.

- Женщина! Что общего между мной и тобой? - вопрошает Учитель. Но много дальше Учителя идет ученик: "Tu es diaboli janua, - кричит Тертуллиан, - tu es arboris illius resignatrix, tu es divinae legis prima desertrix, tu es, quae eum persuasisti, quem diabolus aggredi non voluit" (Ты - преддверие дьявола, ты - нарушившая запрет в отношении этого дерева (т.е. Ева). Ты - первая пренебрегающая божественным законом, это ты уговорила его, которого дьявол не пожелал преследовать. - лат.). "Omnia mala ех mulieribus" (Все зло - от женщин. - лат.), жалуется св. Иероним. Да, он утверждает даже, что женщина вообще не создана по подобию Божьему, ибо в Священном писании ничего не говорится о душе при сотворении женщины.

Добрый Бог невидимого ненавидел земную красоту. Он ненавидел все, в чем Сатана-Пан являл свои откровения, ибо он проповедовал ничтожество и преходящесть этого мира. Каждое желание, малейшее возмущение плоти, было грехом, который наказывался долгими годами раскаяния. Тертуллиан неистовствует с фанатической ненавистью против каждой полосы пурпура, которой женщина окаймляет платье. Лактанций проклинает поэтов и философов, которые завлекают неохраняемые души в погибель, уничтожает живопись, ибо "quod nascitur, opus Dei est; ergo quod fingitur, diaboli negotium" (Все, что рождается - есть плод труда Божьего, следовательно, то, что изображается, есть работа дьявола. - лат.) Театр и цирк стали "diaboli figmenta" (Твореньем дьявола. - лат.); святые отцы предостерегают даже от красок, от цветов, ибо демон, злой враг, охотней вcero наряжается в яркие краски роскоши.

С этого времени густой туман, непроницаемый свинцовый туман обволакивает мир. На целую ужасную тысячу лет! Исаврий Иконокласт состязается с Григорием Beликим в разрушении произведений искусства. Феодосий II приказывает разрушать все храмы и воздвигать всюду кресты. Уничтожают смысл прекраснейших произведений поэтов или вовсе истребляют их, так как демонолог Киприан учит, что в стихотворениях сокрыты "varia daemonia" (Различные злые духи. - лат.). Афродита становится публичной женщиной, которую каждый может забросать грязью, а любовь - о, Боже, любовь - "amor si vincitur, diabolus vincitur"! (если побеждает любовь, побеждает дьявол. - лат.). Вся природа попадает в проскрипции, и, главным образом, исцеляющая природа. Бог послал болезни, чтобы дать человеку искупить хотя бы часть его грехов здесь, на земле; грех препятствовать божественному Промыслу. В крайнем случае еще допускаются экзорцизмы одержимых, не для тогo, конечно, чтобы излечить болезного, но лишь для того, чтобы явить мощь Доброго Бога, торжествующего над Злым.

Ubique daemon! (Всюду демон! - лат.) По Иерониму, весь воздух полон демонами, дрожит от их крика и плача о смерти богов, в каждом цветке, в каждом дереве - демон, потому что он - радость и плодородие, богатство и красота. В качестве Люцифера он приносит день и заключает его светом Венеры, навевающей роскошные, сладострастные сны. Первые века знают только одну религию - борьбу с демоном. Но борьба была нелегка.

В фанатическом безумии церковь нападала на глубочайшие и святейшие узы, связующие человека со вселенной. Она насильственно отрывала человека от природы, вешая его между небом и землей. Тайные связи, единившие с природой душу человеческую, душу, как абсолют, как феномен, не зависящий от мозга, были объявлены сатанинскими, дьявольским обманом глаз.

Люди древности находились с природой в интимнейших отношениях. Они жили непосредственно с природой и в природе, они были частью ее, куском ее нерва, проявлявшим вовне малейшие перемены природы. И если все изобретения человеческого духа суть только проекции его организма, то политеистический культ был непосредственной проекцией природы во всей ее благословляющей и разрушающей мощи. И как душа проецирует вовне механизм дела, рассматриваемого ею изнутри, так и природа выявилась в мощных символах языческого культа.

В безумном бою церковь кусок за куском разрывала ту артерию, через которую кровь земли текла в человека. Она уничтожала бессознательный подбор природы, проявляющийся в красоте, силе и мощи; она охраняла все то, что природа хочет отвергнуть, против чего она так мощно восстает: грязь, уродство, болезнь, калеку, кастрата. Охотнее всего церковь кастрировала бы весь мир, погасила бы свет, отдала бы всю землю в жертву серному дождю; ее единственным стремлением, ее жгучим желанием было одно - чтобы обещанный Страшный Суд пришел наконец.

В первоначальных памятниках христианства всюду встречается выражение надежды, что вот-вот явятся ангелы, погрузившие некогда в бездну города Содом и Гоморру и уничтожат, раздерут, как завесу, суетную видимость этого мира и освободят, наконец, святых от столь долгих соблазнов.

Но нерв, артерия не дали себя так легко уничтожить. Особенно народ, земнорожденный, еще крепко коренится в земле. Малейшим случаем пользовался он, чтобы вернуться к своим любимым земным богам. В кровожаднейших законах изливали свою ярость христиане против язычников, но Демон, то есть земля, природа, был неразрушим. Сатана - великий изгнанник - дарует своим младшим братьям радость пользоваться преимуществами природы, дикую радость чувствовать, что ты - целый мир, находящий удовлетворение в себе самом. Он уходил в леса, таился в неприступных пещерах, собирал там своих верных и праздновал дикие вакханалии.

Но сильнее всего фанатическая ярость ненависти направлялась против Сатаны-мага, Сатаны-целителя. Будьте нищи духом и смиренны, будьте покорны, подражайте, не думайте! Таков был высший закон религии темных масс. Но маг был горд, ибо он противился всем законам. Противясь закону тяготения, он подымался на воздух и не тонул в воде. Если он хотел, можно было бросить его в огонь, и он выходил невредимый. Маг был слишком гордым, чтобы подражать. "Я тоже могу обожествиться добродетелью", - сказал Феодор из Мопсуэсты. Маг презирал нищету духа, ибо он изведал все тайны и разгадал все сокровенное. По звездам определял он наследников царей и знал будущее всех народов. Маг был упрямым преступником против всех законов, знающим ясновидцем. Христос демократизировал свое учение. Соучастниками своего восстания против Ветхого Завета он сделал поселян и рабов, которые были "более детьми, чем дети". Маг насаждал свое учение только в самых гордых и мощных душах. Отвращение к беспомощности, ненависть к заурядности - это и есть дьяволизм!

Против этого упрямого титана направлялась христианская ярость, ненависть нищих духом, поклонников закона и тех, кто не был способен ни на что, кроме подражания. Уже законы Константина налагали тяжелые наказания за магию. И вот, закон следует за законом, один строже другого, пока при императоре Валенте не были истреблены все философы. Достаточно было иметь философскую книгу, чтобы подвергнуть свою жизнь опасности; избегая этой участи, жители империи сожгли все книги.

И вот началось страшное мученичество гордых детей Сатаны, в сравнении с которым преследования христиан при Нероне кажутся милой забавой.

К этому времени Маг стал жрецом. Вокруг него собрались языческие общины, все остатки язычества присоединяются к магии. Правда, они теряют свою символическую силу, свое содержание. Никто не знал, что означают знаки и символы, но и тут маг нашел выход. Он придал знакам мистическое значение, которое мало-помалу стало действовать как мощное внушение. Слова, значение которых никто не помнил, стали мощным магнетическим средством, с помощью которого маг устанавливал сношение между своим Повелителем и своей душой.

Сатана - единственный истинный властитель земли и человека, он не слуга, не "обезьяна Бога", как злобно называет его Ириней, но извечно - бог, сфера влияния которого глубоко проникает в область белого, бесконечного Бога, ибо он тот, кто научил детей светлого Бога возбуждать в себе экстаз, он был тем, кто навел святых на мысль парализовать злые чудеса при помощи "оchoc de retour" (возвратного удара - фр.), и он один - отец жизни, продолжение рода, развития и вечного возврата.

Не зло, а добро есть понятие отрицательное. Добро есть отрицание страсти, которой все творится, ибо каждая страсть имеет своего беса. Добро - отрицание жизни, ибо всякая жизнь есть зло.

Сатана - положительное, вечное в самом себе. Он бог мозга, он правит неизмеримым царством мысли, которая вновь и вновь опрокидывает закон и разбивает скрижали; он зажигает любопытство отгадать сокровенное, читать в рунах ночи, он дает преступную отвагу уничтожать счастье многих тысяч, чтобы дать возникнуть новому, он подстрекает злые вожделения, которые в алчбе новых условий существования взрывают землю, приближают отдаленнейшие дали, сводят небо на землю и перемешивают, как игральные кости, царства мира.

Преследуемый, уничтоженный, он опять вырастает из собственного пепла мощнее и прекраснее, чем когда-либо, и, вечно побеждаемый, остается вечным победителем. Тысячу раз церковь думала, что уничтожили его, и при этом сама осатанела с головы до ног.

Ибо Сатана есть вечное зло, а вечное зло - жизнь.

Сатана любит зло, потому что он любит жизнь, он ненавидит добро потому, что ненавидит застой, выжидание; он любит женщин, вечный принцип зла, вдохновительниц преступлений, дрожжи жизни.

Все, что было великого, произошло против закона как яростное отрицание отрицания. Злым было упрямство великого "е pur si muove" (и все-таки она вертится (слова Г.Галилея).- ит.), злым было любопытство, погнавшее Колумба в неведомые страны, а звездочтению приписывались все несчастия, градобития, эпидемии и голод.

Добром была гордость Григория Великого, восхвалявшего свое постыдное невежество и запретившего изучать даже грамматику. Добром была восхитительная наивность святого Франциска Ассизского, который целыми днями подражал ad majorem Dei gloriam (к вящей славе Божьей. - лат.) крику ослов, стоявших вокруг яслей Спасителя; добром было умерщвление воли, малейшего самостоятельного стремления; добром было глупое, до бессмыслия доведенное "imitatio" (подражание. - лат.).

Во имя Сатаны Ницше учил переоценке всех ценностей, во имя его антихрист грозит преобразованием миру законов, во имя его творит художник, произведения которого читают или смотрят тайком, но не его милостью правит презренная глупость неизмеримыми толпами людей, для которых единственный закон существования, развитие, есть преступление: развитие в религии - бесовская ересь, развитие в искусстве - признак размягчения мозга, развитие в политике - государственная измена, а развитие в жизни - наказуемая извращенность.

Таков Сатана в истории человеческого развития, ipse philosophus, daemon, heros et omnia (он - и философ, и демон, и полубог, и все. - лат.), отец знания, факел, освещающий человечеству глубочайшие пропасти жизни, отчаянный мыслитель, который вечно снова должен рисовать свой, разрушающий глупости, круг, беззаконник и бунтовщик.

Этот Сатана-Самиаза - отец магов, "математиков", как называли всех, кто занимался сокровенными науками. Он был малодоступным, мрачным аристократом, открывавшим свои загадки лишь немногим: Агриппе, Парацельсу, ван Дее, Гельмонту. Только сильным давал он заклинать себя, а служителей своих посылал он на землю, чтобы они раздували страсти, сеяли ненависть и преступления, учили людей гордыне и высокомерию, приводили в ярость их пол, чтобы кровь смыла осторожность и благоразумие, чтобы они разбудили зверя, который не остановится ни перед каким преступлением для удовлетворения своей страсти.

Перед каждым стоит выбор: церковь или демонизм, сказка о свободной воле или действительность детерминизма, бессмысленное подражание или самобытная фантастика мистицизма, покорное рабство или гордый грех во имя Сатаны-инстинкта, Сатаны-природы, Сатаны-любопытства и Сатаны-страсти.