Пожиратель душ.
Когда Сергей почувствовал, что умирает, это не слишком его встревожило. В конце концов, человек, если только он не принадлежит к породе обывателей, боится не самой смерти, а боли, страданий, ее сопровождающих. В его случае о страданиях не шло и речи - просто с каждым новым днем его все сильнее охватывала невыносимая усталость, кроме того - ему совершенно не хотелось есть, и он буквально силой заставлял себя хотя бы завтракать. И без того необщительный, Сергей теперь едва выносил присутствие рядом других людей, а уж их разговоры особенно его раздражали. К счастью, на университетской кафедре физиологии, где он работал лаборантом, от него редко требовалось что-то помимо приготовлений к лабораторным работам, и потому он большую часть времени проводил там за книжкой или за компьютером, благо интернет был выделен бесплатный, за счет медицинского института.
Итак, страшно Сергею не было. Нельзя было сказать и того, что ему было жаль покидать этот мир, с которым его ничего не связывало - к двадцати шести годам у него не было ни девушки, ни друзей, ни каких-то четких планов на будущее. Скорее он почувствовал какое-то облегчение от того, что теперь, в те считанные дни, которые ему остались, он может не ходить в университет, и вообще - заниматься чем угодно. Собственно, никаких симптомов, кроме того, что каждое движение теперь требовало огромных усилий, у него не наблюдалось, однако откуда-то взявшаяся уверенность в приближении смерти не пропадала. Западные специалисты называют подобное явление "синдромом хронической усталости", а шарлатаны-экстрасенсы винят во всем "энергетических вампиров", но и те, и другие сходятся в одном - безобидная на первый взгляд постоянная усталость и в самом деле фатальна во многих случаях. Даже голод, поднимающий с колен безнадежно больных существ, пропал. Теперь у Сергея хватало сил только на то, чтобы иногда вставать с постели, брать с полки очередную книгу и падать обратно на кровать.
По складу ума он принадлежал к той редкой породе людей, которые совмещают энциклопедические познания в областях, непосредственно связанных с судьбами общества - в истории, биологии, психологии, антропологии и оккультизме - с неумением в этом обществе существовать. Неудивительно, что окружающие никогда не принимали его полностью за своего - ведь еще лет в семь-восемь, после "Дракулы" Брэма Стокера и "Знамения" со всеми его продолжениями, он мечтал стать вампиром или научиться вызывать демонов. Узнав о такой сфере интересов Сергея, сверстники не то, чтобы стали его побаиваться, а скорее просто утратили к нему интерес. Неприятности начались в школе - вряд ли стоит перечислять все то, с чем сталкивается подросток, ведущий себя "не как все", но годы духовного одиночества и всеобщая враждебность наложили на него свой отпечаток. Когда одноклассники ходили на дискотеки и ухаживали за девчонками, ему оставалось сидеть дома и читать книгу за книгой. Нет, пару раз он попробовал познакомиться с девушками, но во-первых он был им абсолютно неинтересен, а во-вторых их родители популярно объяснили дочерям, что "сатаниста" в их доме не будет. Став изгоем в "добропорядочном обществе", Сергей точно так же был чужим для "неформалов" - их подсознательно раздражало его серьезное отношение к тому, что они привыкли считать атрибутом того или иного музыкального стиля или определенной субкультуры. В их среде он видел то же, что и в среде своих прежних знакомых - только разве что по-другому загримированное. Он только печально улыбался, когда через несколько лет бывшие панки-анархисты подались в юристы и чиновники, а сатанисты и антихристиане венчались со своими невестами в церкви. Этого стоило ожидать... Хотя он таким никогда не был.
Теперь, когда он едва мог двигаться, а в глазах время от времени темнело, Сергей мог по-новому взглянуть на те книги, которых сейчас уже не достать и которые сделали его таким, каков он есть. Тогда, в ельцинские времена, на прилавках магазинов попадались репринтные издания трактатов о магии и вся та литература, которая позднее стала именоваться "экстремистской". Да, позднее власть имущие испугались той "свободы", которая подняла их из ничтожества и позволила поставить на колени великую страну - одно дело свобода быть педерастом, преступником и подлецом (и совмещать все эти качества в одном лице), а другое - свобода публиковать материалы, позволявшие взглянуть на мир с иной, не либерально-гуманистической, точки зрения. И действительно стоящие издания уступили место на полках и в душах такой ерунде, которую не мог бы вообразить ни один действительно посвященный в эзотерические тайны человек. "Расшифрованный Нострадамус", "Энциклопедия гаданий", "Черная и белая магия" (точнее, бредовый иудео-христианский венегрет) Семеновой, измышления на тему принадлежности Ницше и Гитлера к вампирам, инопланетянам, дьяволопоклонникам, а Сталина - к последним защитникам православия в России... Если так подумать, то действительно понимающему человеку в это время и правда делать было нечего, кроме как умирать.
Все, много раз прежде прочитанное, теперь звучало для Сергея по-новому, особенно - то, что касалось Смерти и представлений древних о послесмертии. Ведь что ни говори, а наука еще только нащупывает те механизмы, которые лежат в основе прерывности нашего земного бытия, и кому, как не несостоявшемуся физиологу этого было не знать? Теорий было великое множество, и все они очень хорошо смотрелись на бумаге, но когда их пытались проверить на практике, все измышления рушились одно за другим. Как тут не позавидовать предкам, не ведавшим страха смерти и прекрасно представлявшим себе то, что ждет их потом? Взгляды одних народов на смерть кажутся современному человеку "поэтическими", других - пугающими, но не лежит ли за этими представлениями нечто большее, чем просто нежелание мириться с конечностью нашего существования? Сергею вскоре предстояло это узнать... если будет, что узнавать. Но уже сейчас, словно осененный крылом приближающейся Смерти, он чувствовал, как разрозненные языческие представления первобытных племен и великих наций античности складываются в его сознании в нечто единое, четкое, и нужно было сделать лишь одно усилие, чтобы во всем разобраться - но он не знал, каким именно должно было быть это усилие.
Первобытные обитатели Европы, воздвигавшие каменные кромлехи и творившие величественные мистерии в глубине пещерных храмов, считали, что лишь души великих вождей и шаманов получают право на загробное существование, а души всех прочих людей служат пищей для этих потусторонних владык. Космическим ужасом веяло от пирамид страны Кемет и Южной Америки, от зиккуратов Междуречья, чьи обитатели открывали в ночной темноте глаза и бродили по бесконечным подземельям и каменным коридорам, связывающим гробницы в одну систему, в ожидании предсказанного часа, когда полчища мертвецов выйдут из земных недр и вновь обретут власть царей над городами-государствами Древнего Востока и толпами рабов и крестьян - феллахов. Славяне, германцы, кельты чтили могучих героев прошлого, павших в битвах за свободу Родной Земли, и считали, что "мертвяки", те, кто жил и умер неправедно, возвращаются в мир живых как упыри, или сражаются с войском Богов, окрашивая закатные небеса в цвет крови и пламени. Левиты, ассасины, тамплиеры, суфии, розенкрейцеры, масоны, иллюминаты, достигшие вершин в иерархии тайных орденов, бесстрашно встречали смертный час, веря, что смерть для них - лишь путь к тому, чтобы стать чем-то большим, нежели человек. Фюрер германского народа посылал в пламя величайшей из войн дивизию за дивизией, говоря молившим заключить мир соратникам, что павшие вновь родятся в одном из миров, чтобы продолжить свою борьбу. Тайные секты шиваитов Индии мечтают и сейчас достичь той сферы, где нет ни бытия, ни небытия, но лишь Тьма и Шива, а тибетские ламы перед смертью знают, где произойдет их следующее воплощение. Насколько все это было далеко от сферы интересов обычного человека нашего времени!
Известны и, так сказать, обратные феномены, когда технически мертвое и даже расчлененное тело сохраняло все признаки жизни. Вампиры, ламии, носферату, зомби бродили по лесам и пустошам мира, а исследователям магнетизма удавалось заставить начинающие коченеть тела двигаться. В одной из больниц 19-го века находилась голова убитого матроса, которая в течении двух с половиной часов после его гибели открывала и закрывала глаза, а также перекусывала карандаш, сунутый между зубов. Средневековые палачи утверждали, что если с обреченным заранее договориться, то сразу после казни, когда палач или помощник палача берет отрубленную голову в руки, она может подать условный знак того, что еще живет - например, моргнуть три раза.
Теперь от раздумий над природой Смерти, над ее физиологией Сергея не отрывало ничто. Когда неожиданно зазвонил телефон, стоявший рядом с кроватью, он, не снимая трубки, протянул руку и выдернул провод из аппарата. О том, чтобы выйти на улицу в его состоянии, не могло быть и речи - не хватало еще свалиться посреди улицы или попасть в больницу, где его надоевшее существование будут продлевать насильно. А оно явно окончательно приблизилось к границе, разделяющей мир живых и мир мертвых.
Это произошло, когда он очередной раз проснулся дождливым утром, дополз до кухни, выпил там пару чашек чая и едва смог добраться обратно до постели, прихватив по дороге сборник рассказов Лавкрафта. Однако стоило Сергею устроиться поудобней и раскрыть не раз уже перечитанные страницы "Зова Ктулху", как по его телу неожиданно пробежала судорога, он в считанные мгновения покрылся холодным потом и почувствовал, что задыхается. Книга выпала из рук, скользнула по одеялу и с глухим хлопком упала на ковер. Теперь тишину в комнате нарушал только далекий шум за плотно закрытым окном и хриплые звуки, вырывавшиеся из горла Сергея. Запрокинув голову назад, он начал медленно сползать, пока не растянулся на кровати во весь рост. Он не чувствовал боли или страха, было лишь удивление - ведь собственное тело больше не повиновалось ему. Веки сомкнулись сами собой, и темноту перед глазами озарила на миг фантастическая мысль: "А что, если на том свете все действительно обстоит так, как считают верующие? Есть ад, рай и смерть с косой?.." Собственная слюна попала ему в носоглотку, но он был не в силах даже закашляться. Легкие судорожно напряглись последний раз, сердце судорожно забилось - и холод, уже было овладевший Сергеем, отступил.
Что-то во всем этом было совершенно неправильным. Мало того, что он продолжал думать с остановившимся сердцем и не дыша, так ведь он каким-то образом мог видеть собственную комнату, залитую странным фиолетовым светом, не открывая глаз. Сергей сделал попытку оглядеться, но в этот момент мир вокруг превратился в мозаику переливающихся разными цветами кристаллов, затем же эти цвета померкли, и остался только черный туннель, или скорее - стена абсолютной темноты, единственным проблеском в которой был какой-то свет вдалеке. Должно быть, именно этот момент описывали все люди, пережившие клиническую смерть. Сергей двигался в направлении этого света, его несла туда некая сила, противостоять которой было невозможно. Однако способность мыслить он по-прежнему сохранил. Итак, смерть наступает в момент, когда сознание устает цепляться за материальную оболочку. А потом - этот полет сквозь Тьму к свету. Почему-то Сергею совсем не хотелось оказаться там, где горит этот свет, хотя он чувствовал некий зов, притяжение, исходившее оттуда. Может быть, верующему человеку и в самом деле проще умирать, отдавшись течению событий и веря, что этот свет - Иисус Христос или еще кто-то из божественного разряда. И совсем не задумываясь, почему так страшно покидать эту Тьму...
Туннель, или что бы это ни было, кончился. Теперь Сергей обнаружил себя в обстановке, которую не способна представить никакая фантазия. Мир вокруг не имел никакого мыслимого числа мер, странные многогранные или расплывчатые формы, перемещавшиеся вокруг, свободно проходили друг через друга, постоянно окрашиваясь все в новые цвета, названий для которых не существует ни в одном человеческом языке. Свет - холодный, обжигающий - лился со всех сторон, им было пронизано все, он буквально причинял страдание. Сергей не мог с уверенностью сказать, было ли пространство вокруг него пустым, или же рядом было множество предметов, при этом он еще и чувствовал, что в какой-то степени продолжает находиться в своей комнате и лежать на постели. Единственное, что он хорошо понимал, так это то, что он стоит на границе двух сред, словно на берегу океана, тянущегося до самого "горизонта", если подобному понятию есть место в этом наполненном Светом мире. Какие-то конусы, накладывавшиеся друг на друга, обозначали ту границу, за которой начиналось что-то новое, чуждое и этой фантастической сфере, и миру живых. Сергей успел еще подумать о том, какие тайны могут скрываться в глубинах этого воистину "первобытного" метафизического "океана", который расстилался перед ним.
И в этот момент все переменилось. Многогранники и туманные оболочки, вившиеся поблизости, разом исчезли. Все вокруг исполнилось странной вибрацией - она явно была угрожающей по своей сути. А потом Сергей увидел, как из того бесконечного пространства, которое он окрестил "океаном", поднялось нечто бесформенное, служившее источником того страшного света, который наполнял этот мир. Снова все завибрировало, возникшее "нечто" стало уж совсем гигантских размеров даже для этой сферы без четких граней и нависло над Сергеем и протянуло к нему нечто вроде "щупалец", если можно назвать так какие-то бесформенные, но в то же время обладавшие определенной геометрической симметрией отростки. Сияние вокруг стало нестерпимым.
И Сергей понял, что странная вибрация была ничем иным, как ревом хищника, заметившего добычу, и что в этом мире правят те же законы, что и в мире живых. Лавина мыслей хлынула в его разум, наконец-то (неужели слишком поздно?) связав между собой полученные прежде знания. Если "Смерть" в ее человеческом понимании оказалась лишь переходом, то сейчас ему угрожала смерть в буквальном смысле - слияние с тем самым Абсолютом, с "Истиной", с отожравшимся на чужих душах Чудовищем, которое готово поглотить и его, чтобы стать еще сильнее. И в пасть этому-то созданию своими красивыми сказками гонят толпы народа всяческие "пастыри"! Сергея охватил ужас, он вспомнил о той тьме, которая осталась где-то позади, и это, быть может, и придало ему сил. Пожиратель душ начал стремительно отдаляться, вновь превращаясь в светлую точку посреди бесконечной Тьмы. Последний раз Сергей почувствовал злобную вибрацию - впрочем, теперь она была полна ярости из-за упущенной добычи. Но он знал, что теперь - в безопасности, потому что какое-то время может бороться с зовом из-за последней черты. Никто, впрочем, не мог дать ему ответ, как земные религии породили Единственного Бога, превратившего прежде населенные сферы языческих Богов и душ предков в безжизненные пустоши...
Однако когда Сергей в холодном поту и с ужасной головной болью пришел в себя, он твердо знал, как будет жить дальше. Жить так, чтобы быть достаточно сильным для битвы за свою душу с тем, кто вот уже тысячи лет ждет своих рабов по ту сторону Смерти.
Маслов И.А.
